КОРКАМУРТ - ДОМОВОЙ ДРЕВНИХ УДМУРТОВ
Коркамурт/Коркакузё — дух-покровитель жилища/избы. Последний термин при наименовании данного духа употребляется чаще, чем первый. В мифологических представлениях различных народов домовой чаще всего выступал в образе человека, что характерно и для удмуртов. По Н. Первухину, удмуртам домовой представлялся в образе мужика пожилых лет, в тулупе с вывернутой наружу шерстью. Также он представал в образе домохозяина, так что его невозможно было отличить от самого хозяина дома. В представлениях закамских удмуртов домовой — Коркакузё — мог принимать образ человека: он представал в облике старика в белой одежде:
«Пинал дырля шыдыны потыкы ог эшез возьмало вал солэн дораз. Покчи ӟусын пуко вал. Сэндраись тӧдь тышо тӧдь дэремен пересь уаськиз кадь потӥз мыным. Собере ышиз. Со Коркакузё луэм, дыр» — «В молодости перед вечерним гулянием один раз ждала подругу у нее дома. Сидела на маленькой лавке. Мне показалось, что с полатей спустился белобородый старик в белой рубашке. Потом исчез. Это, наверное, был домовой».
Причем Коркакузё различались по полу, т.е. могли быть домовые-мужчины и домовые-женщины. Если Коркакузё мужского пола, то дома иногда слышны звуки топора или плетения лаптей; если же домовой женского пола — то слышны звуки веретена при прядении:
«Куддыръя коркан воргоронлэн кораськем куараез кылӥське, нылкышно ке — черсэм куараез кылӥське» — «Иногда дома слышат, как мужчина работает топором, если женщина — слышны звуки прядения»; «Коркакузё пиосмурт ке, кут кутам куара кылӥське, нылкышно ке — черсэм куара» — «Если домовой мужчина, то слышно как плетет лапти, если женщина — то, как прядет».
Считалось, что в первом случае домохозяевам повезло, т.к. при этом им всегда сопутствовал успех в труде, они жили счастливо и в ладу друг с другом. Иметь же Коркакузё женщину, значило меньшую удачу:
«Воргорон ке Коркакузё, улон умой луэ. Нылкышно ке — туж ик эйбэт ӧвӧл» — «Если домовой мужчина, жизнь будет хорошей. Если женщина — не так уж и хорошей»; «Нылкышно ке — алама, пиосмурт ке — улон айбат» — «Если женщина — плохо, если мужчина — жизнь будет хорошей».
У соседних с закамскими удмуртами финно-угорских народов также были распространены взгляды о половой дифференциации домовых. У мордвы домовой описывается как женщина Юрт ава (эрзя), Куд ава (мокша). Она также занимается в доме женскими делами, например, прядет. Восточные марийцы считают, что в доме живут домовой Пёрт оза и его жена Пёрт кува, у них есть дети.
Коркакузё, кроме человеческого, мог принимать также звериный или змеиный облики. Часты былички, в которых он описывается как маленький зверек. Иногда в доме находят клочки шерсти такого домового-зверька. Часто закамские удмурты обрисовывают домового в образе змеи (ужа) — чуж ӟыро кый. Представления о змеях, живущих в доме, характерны также для чувашей, марийцев, татар, русских, белорусов и т.д. Башкиры также считали, что домовой иногда поселяется в доме в виде ужа. Это воспринималось в качестве благоприятного знака.
По мнению удмуртов, Коркакузё «заботится о благополучии дома, караулит остающихся без призора детей от шайтана, который [...] любит уносить детей, а вместо них приносить своих, производящих в доме и в семье всевозможные несчастья». Как видно, он выступает в качестве доброго духа-охранителя. Но с другой стороны, этот же Коркакузё мог выступать и как злое существо. Считалось, что если он показывается домочадцам, то это не к добру. Иногда он пугает детей. Чаще всего он показывается, если недолюбливает своего домохозяина:
— «Если домовой не любит хозяина, то показывается. Говорят, что к хорошему он не показывается». Коркакузё мог в этом случае покинуть дом, а это наводило на живущих в доме всевозможные болезни. Такая двойственная природа домового породила почтительное отношение к нему у закамских удмуртов.
Коркамурт/Коркакузё — дух-покровитель жилища/избы. Последний термин при наименовании данного духа употребляется чаще, чем первый. В мифологических представлениях различных народов домовой чаще всего выступал в образе человека, что характерно и для удмуртов. По Н. Первухину, удмуртам домовой представлялся в образе мужика пожилых лет, в тулупе с вывернутой наружу шерстью. Также он представал в образе домохозяина, так что его невозможно было отличить от самого хозяина дома. В представлениях закамских удмуртов домовой — Коркакузё — мог принимать образ человека: он представал в облике старика в белой одежде:
«Пинал дырля шыдыны потыкы ог эшез возьмало вал солэн дораз. Покчи ӟусын пуко вал. Сэндраись тӧдь тышо тӧдь дэремен пересь уаськиз кадь потӥз мыным. Собере ышиз. Со Коркакузё луэм, дыр» — «В молодости перед вечерним гулянием один раз ждала подругу у нее дома. Сидела на маленькой лавке. Мне показалось, что с полатей спустился белобородый старик в белой рубашке. Потом исчез. Это, наверное, был домовой».
Причем Коркакузё различались по полу, т.е. могли быть домовые-мужчины и домовые-женщины. Если Коркакузё мужского пола, то дома иногда слышны звуки топора или плетения лаптей; если же домовой женского пола — то слышны звуки веретена при прядении:
«Куддыръя коркан воргоронлэн кораськем куараез кылӥське, нылкышно ке — черсэм куараез кылӥське» — «Иногда дома слышат, как мужчина работает топором, если женщина — слышны звуки прядения»; «Коркакузё пиосмурт ке, кут кутам куара кылӥське, нылкышно ке — черсэм куара» — «Если домовой мужчина, то слышно как плетет лапти, если женщина — то, как прядет».
Считалось, что в первом случае домохозяевам повезло, т.к. при этом им всегда сопутствовал успех в труде, они жили счастливо и в ладу друг с другом. Иметь же Коркакузё женщину, значило меньшую удачу:
«Воргорон ке Коркакузё, улон умой луэ. Нылкышно ке — туж ик эйбэт ӧвӧл» — «Если домовой мужчина, жизнь будет хорошей. Если женщина — не так уж и хорошей»; «Нылкышно ке — алама, пиосмурт ке — улон айбат» — «Если женщина — плохо, если мужчина — жизнь будет хорошей».
У соседних с закамскими удмуртами финно-угорских народов также были распространены взгляды о половой дифференциации домовых. У мордвы домовой описывается как женщина Юрт ава (эрзя), Куд ава (мокша). Она также занимается в доме женскими делами, например, прядет. Восточные марийцы считают, что в доме живут домовой Пёрт оза и его жена Пёрт кува, у них есть дети.
Коркакузё, кроме человеческого, мог принимать также звериный или змеиный облики. Часты былички, в которых он описывается как маленький зверек. Иногда в доме находят клочки шерсти такого домового-зверька. Часто закамские удмурты обрисовывают домового в образе змеи (ужа) — чуж ӟыро кый. Представления о змеях, живущих в доме, характерны также для чувашей, марийцев, татар, русских, белорусов и т.д. Башкиры также считали, что домовой иногда поселяется в доме в виде ужа. Это воспринималось в качестве благоприятного знака.
По мнению удмуртов, Коркакузё «заботится о благополучии дома, караулит остающихся без призора детей от шайтана, который [...] любит уносить детей, а вместо них приносить своих, производящих в доме и в семье всевозможные несчастья». Как видно, он выступает в качестве доброго духа-охранителя. Но с другой стороны, этот же Коркакузё мог выступать и как злое существо. Считалось, что если он показывается домочадцам, то это не к добру. Иногда он пугает детей. Чаще всего он показывается, если недолюбливает своего домохозяина:
— «Если домовой не любит хозяина, то показывается. Говорят, что к хорошему он не показывается». Коркакузё мог в этом случае покинуть дом, а это наводило на живущих в доме всевозможные болезни. Такая двойственная природа домового породила почтительное отношение к нему у закамских удмуртов.