Некромантия, по книге E. Levi "Dogma et Rituel de la Haute Magie" (перевод Анны Блейз)
Мы уже говорили, что образы людей и предметов хранятся в Астральном Свете. Там же можно вызывать подобия тех, кто уже покинул наш мир, верша тем самым таинства некромантии, столь сомнительные для многих и, в то же время, столь доподлинные. Каббалисты, рассуждавшие о мире духов, описывали попросту то, что видели в своих вызываниях. Элифас Леви Захед, автор этой книги, тоже вызывал и тоже видел. Напомним прежде всего, что писали эти мастера о своих видениях или прозрениях, являвшихся им в той среде, кою они именуют «светом славы». В еврейской книге «О круговращении душ» мы читаем, что существует три рода душ — дочери Адама, дочери ангелов и дочери греха. Согласно тому же трактату, есть и три рода духов — пленные, блуждающие и свободные. Души посылаются в мир парами; но души иных мужчин от рождения вдовы, ибо супруги их томятся в плену у Лилит и Наэмы, цариц над стригами; эти души осуждены искупать безрассудство обета безбрачия. Итак, если мужчина с малолетства отвергает любовь женщин, он делает назначенную ему невесту рабою демонов разврата.
Души растут и множатся на небесах, так же как тела — на земле. Непорочные души — это дочери ангельских поцелуев. Ничто не может взойти на небеса, кроме того, что прежде сошло с небес. Поэтому после смерти божественный дух, животворивший человека, сам по себе возносится ввысь, оставляя внизу два трупа: один — на земле, другой — в воздушных сферах; первый из них — земной и стихийный, второй — воздушный и звездный; первый уже бездвижен, второй же оживляется вездесущим движением мировой души, но обречен на медленную смерть и поглощение теми самыми астральными силами, которые его породили. Земное тело зримо; но то, другое, нельзя узреть очами плоти и в теле живом; его невозможно увидеть иначе, как под воздействием Астрального Света на ПРОЗРАЧНОЕ , кое передает свои впечатления нервной системе и таким образом влияет на орган зрения, позволяя оному воспринимать формы, сохраненные в книге живительного света, и записанные в ней слова.
Если человек жил праведно, его астральное тело испаряется, подобно чистому благовонию, возносящемуся в горние сферы; если же он жил во грехе, его астральное тело удерживает его в плену, по-прежнему стремясь к предмету своих страстей и желая возвратиться к жизни. Оно тревожит сны юных дев, купается в испарениях пролитой крови и витает в местах, где вкушало наслаждения при жизни. Оно стережет сокровища, которыми когда-то владело и кои сокрыло в земле; оно выбивается из сил в мучительных попытках сотворить себе новые материальные органы и вновь обрести жизнь. Но звезды влекут его ввысь и постепенно поглощают его; оно чувствует, как разум его слабеет, память мало-помалу угасает и все его естество растворяется. Прошлые его пороки восстают перед ним в чудовищных обличьях и гонят его, нападают и пожирают его. Так это несчастное созданье теряет один за другим все члены, служившие его беззакониям, после чего умирает вторично и теперь уже навсегда, ибо лишается личности и памяти.
Те же души, которым суждено жить, но которые еще не очистились полностью, остаются на более или менее длительный срок в плену астрального тела, где их жжет одический свет, стремящийся поглотить и растворить их . Для спасения из этого плена страждущие души иногда входят в тела живых людей и обитают там в состоянии, которое каббалисты называют «зачаточным».
Итак, именно эти воздушные тела и вызываются при помощи некромантии. Посредством некромантических операций мы вступаем в общение с лярвами, с мертвыми или умирающими субстанциями. Подобные сущности обычно не способны говорить, а могут только производить звон у нас в ушах, вызванный тем нервным потрясением, о котором я упоминал выше; мыслительная же деятельность их, как правило, сводится к отражению наших собственных мыслей и грез. Чтобы узреть эти странные формы, мы должны погрузиться в необычное состояние, родственное сну или смерти, — иными словами, загипнотизировать себя и войти в своего рода сомнамбулический транс наяву, сохраняя, однако, ясность сознания. Тогда некромания даст подлинные результаты, а магические эвокации позволят узреть настоящие видения. Мы уже говорили, что Великий Магический Посредник, каковым является Астральный Свет, сохраняет в себе все оттиски предметов, все образы, сформированные лучами или отражениями. В этом же самом свете к нам приходят сновидения; это он дурачит безумцев и толкает их спящий рассудок в погоню за самыми причудливыми фантомами. Чтобы добиться видения в этом свете, не искаженного иллюзиями, нужна могучая воля, которая будет отторгать все отражения и привлекать только лучи. Грезить наяву — значит, созерцать видения в Астральном Свете; именно и только таким образом происходили те оргии на шабашах, о которых рассказывали на допросах перед судом многие колдуны. Подготовка к подобным видениям и использовавшиеся при ней вещества зачастую бывали ужасны, как мы увидим в «Ритуале» — во второй части нашей книги; однако эти колдуны всегда получали несомненный результат. Они видели, слышали и осязали самые омерзительные, самые фантастические, самые невероятные вещи. Но к этому предмету мы обратимся в пятнадцатой главе, а пока что нас интересует только вызывание мертвых.
Весной 1854 года я предпринял путешествие в Лондон, дабы избавиться от внутреннего беспокойства и всецело посвятить себя науке, ни на что более не отвлекаясь. Я располагал рекомендательными письмами к выдающимся особам, жаждавших откровений из мира сверхъестественного. С некоторыми из них я познакомился и нашел в них, помимо немалой любезности, бездну безразличия и легкомыслия. Первым делом они просили показать им чудеса, словно я какой-нибудь шарлатан, и я остался несколько разочарован, ибо, откровенно говоря, я был далек от намерения посвящать других людей в тайны церемониальной магии и всегда чуждался ее иллюзий и утомительных процедур. Более того, для подобных церемоний требовалось дорогостоящее оборудование, добыть которое было бы непросто. Поэтому я углубился в изучение божественной каббалы, не утруждая себя более размышлениями об английских адептах; как вдруг однажды, по возвращении в гостиницу, обнаружил оставленную мне записку. То была половина открытки, разрезанной поперек, с изображением печати Соломона, которую я тотчас же распознал. К ней прилагался небольшой листок бумаги со следующей надписью карандашом: «Вторая половина этой открытки будет вручена вам завтра, в три часа, у входа в Вестминстерское аббатство». Я пришел на это любопытное рандеву. На назначенном месте уже стояла карета; я же с небрежным видом держал в руке свой обрывок открытки. Подошел лакей, приветствовав меня кивком, и открыл дверцу экипажа. В карете сидела дама в черном; лицо ее скрывала густая вуаль. Дама жестом пригласила меня сесть рядом с нею, показав при том вторую половину открытки. Дверца закрылась, карета тронулась с места, и только тут дама подняла вуаль. Я увидел перед собою пожилую особу, седобровую, со странно застывшим взором необычно сверкающих черных глаз. «Сударь, — промолвила она с сильным английским акцентом, — мне известно, как строго соблюдается закон тайны среди адептов; один приятель сэра Б.-Л. , видевший вас, говорит, что вас просили продемонстрировать феномены и что вы не пожелали удовлетворить подобное любопытство. Возможно, вам не хватает материалов? Я хотела бы показать вам полностью оборудованный магический кабинет, но прежде я должна просить вас о непоколебимом молчании. Если вы не поклянетесь в этом своей честью, я распоряжусь, чтобы вас отвезли в вашу гостиницу». Я дал требуемое обещание и честно сдержал его, сохранив в тайне имя, положение и место жительства этой дамы, в которой я вскоре признал посвященную, хоть и не наивысшей, но весьма высокой степени. Мы вели с ней долгие беседы, в которых она неизменно настаивала на том, что для полноты посвящения необходим практический опыт. Она показала мне коллекцию магических облачений и орудий, одолжила мне несколько редких книг, в которых я нуждался, и, одним словом, уговорила меня попытаться провести у нее дома полноценный эксперимент по вызыванию, к которому я готовился на протяжении двадцати одного дня, тщательнейшим образом соблюдая правила, изложенные в тринадцатой главе «Ритуала».
Мы уже говорили, что образы людей и предметов хранятся в Астральном Свете. Там же можно вызывать подобия тех, кто уже покинул наш мир, верша тем самым таинства некромантии, столь сомнительные для многих и, в то же время, столь доподлинные. Каббалисты, рассуждавшие о мире духов, описывали попросту то, что видели в своих вызываниях. Элифас Леви Захед, автор этой книги, тоже вызывал и тоже видел. Напомним прежде всего, что писали эти мастера о своих видениях или прозрениях, являвшихся им в той среде, кою они именуют «светом славы». В еврейской книге «О круговращении душ» мы читаем, что существует три рода душ — дочери Адама, дочери ангелов и дочери греха. Согласно тому же трактату, есть и три рода духов — пленные, блуждающие и свободные. Души посылаются в мир парами; но души иных мужчин от рождения вдовы, ибо супруги их томятся в плену у Лилит и Наэмы, цариц над стригами; эти души осуждены искупать безрассудство обета безбрачия. Итак, если мужчина с малолетства отвергает любовь женщин, он делает назначенную ему невесту рабою демонов разврата.
Души растут и множатся на небесах, так же как тела — на земле. Непорочные души — это дочери ангельских поцелуев. Ничто не может взойти на небеса, кроме того, что прежде сошло с небес. Поэтому после смерти божественный дух, животворивший человека, сам по себе возносится ввысь, оставляя внизу два трупа: один — на земле, другой — в воздушных сферах; первый из них — земной и стихийный, второй — воздушный и звездный; первый уже бездвижен, второй же оживляется вездесущим движением мировой души, но обречен на медленную смерть и поглощение теми самыми астральными силами, которые его породили. Земное тело зримо; но то, другое, нельзя узреть очами плоти и в теле живом; его невозможно увидеть иначе, как под воздействием Астрального Света на ПРОЗРАЧНОЕ , кое передает свои впечатления нервной системе и таким образом влияет на орган зрения, позволяя оному воспринимать формы, сохраненные в книге живительного света, и записанные в ней слова.
Если человек жил праведно, его астральное тело испаряется, подобно чистому благовонию, возносящемуся в горние сферы; если же он жил во грехе, его астральное тело удерживает его в плену, по-прежнему стремясь к предмету своих страстей и желая возвратиться к жизни. Оно тревожит сны юных дев, купается в испарениях пролитой крови и витает в местах, где вкушало наслаждения при жизни. Оно стережет сокровища, которыми когда-то владело и кои сокрыло в земле; оно выбивается из сил в мучительных попытках сотворить себе новые материальные органы и вновь обрести жизнь. Но звезды влекут его ввысь и постепенно поглощают его; оно чувствует, как разум его слабеет, память мало-помалу угасает и все его естество растворяется. Прошлые его пороки восстают перед ним в чудовищных обличьях и гонят его, нападают и пожирают его. Так это несчастное созданье теряет один за другим все члены, служившие его беззакониям, после чего умирает вторично и теперь уже навсегда, ибо лишается личности и памяти.
Те же души, которым суждено жить, но которые еще не очистились полностью, остаются на более или менее длительный срок в плену астрального тела, где их жжет одический свет, стремящийся поглотить и растворить их . Для спасения из этого плена страждущие души иногда входят в тела живых людей и обитают там в состоянии, которое каббалисты называют «зачаточным».
Итак, именно эти воздушные тела и вызываются при помощи некромантии. Посредством некромантических операций мы вступаем в общение с лярвами, с мертвыми или умирающими субстанциями. Подобные сущности обычно не способны говорить, а могут только производить звон у нас в ушах, вызванный тем нервным потрясением, о котором я упоминал выше; мыслительная же деятельность их, как правило, сводится к отражению наших собственных мыслей и грез. Чтобы узреть эти странные формы, мы должны погрузиться в необычное состояние, родственное сну или смерти, — иными словами, загипнотизировать себя и войти в своего рода сомнамбулический транс наяву, сохраняя, однако, ясность сознания. Тогда некромания даст подлинные результаты, а магические эвокации позволят узреть настоящие видения. Мы уже говорили, что Великий Магический Посредник, каковым является Астральный Свет, сохраняет в себе все оттиски предметов, все образы, сформированные лучами или отражениями. В этом же самом свете к нам приходят сновидения; это он дурачит безумцев и толкает их спящий рассудок в погоню за самыми причудливыми фантомами. Чтобы добиться видения в этом свете, не искаженного иллюзиями, нужна могучая воля, которая будет отторгать все отражения и привлекать только лучи. Грезить наяву — значит, созерцать видения в Астральном Свете; именно и только таким образом происходили те оргии на шабашах, о которых рассказывали на допросах перед судом многие колдуны. Подготовка к подобным видениям и использовавшиеся при ней вещества зачастую бывали ужасны, как мы увидим в «Ритуале» — во второй части нашей книги; однако эти колдуны всегда получали несомненный результат. Они видели, слышали и осязали самые омерзительные, самые фантастические, самые невероятные вещи. Но к этому предмету мы обратимся в пятнадцатой главе, а пока что нас интересует только вызывание мертвых.
Весной 1854 года я предпринял путешествие в Лондон, дабы избавиться от внутреннего беспокойства и всецело посвятить себя науке, ни на что более не отвлекаясь. Я располагал рекомендательными письмами к выдающимся особам, жаждавших откровений из мира сверхъестественного. С некоторыми из них я познакомился и нашел в них, помимо немалой любезности, бездну безразличия и легкомыслия. Первым делом они просили показать им чудеса, словно я какой-нибудь шарлатан, и я остался несколько разочарован, ибо, откровенно говоря, я был далек от намерения посвящать других людей в тайны церемониальной магии и всегда чуждался ее иллюзий и утомительных процедур. Более того, для подобных церемоний требовалось дорогостоящее оборудование, добыть которое было бы непросто. Поэтому я углубился в изучение божественной каббалы, не утруждая себя более размышлениями об английских адептах; как вдруг однажды, по возвращении в гостиницу, обнаружил оставленную мне записку. То была половина открытки, разрезанной поперек, с изображением печати Соломона, которую я тотчас же распознал. К ней прилагался небольшой листок бумаги со следующей надписью карандашом: «Вторая половина этой открытки будет вручена вам завтра, в три часа, у входа в Вестминстерское аббатство». Я пришел на это любопытное рандеву. На назначенном месте уже стояла карета; я же с небрежным видом держал в руке свой обрывок открытки. Подошел лакей, приветствовав меня кивком, и открыл дверцу экипажа. В карете сидела дама в черном; лицо ее скрывала густая вуаль. Дама жестом пригласила меня сесть рядом с нею, показав при том вторую половину открытки. Дверца закрылась, карета тронулась с места, и только тут дама подняла вуаль. Я увидел перед собою пожилую особу, седобровую, со странно застывшим взором необычно сверкающих черных глаз. «Сударь, — промолвила она с сильным английским акцентом, — мне известно, как строго соблюдается закон тайны среди адептов; один приятель сэра Б.-Л. , видевший вас, говорит, что вас просили продемонстрировать феномены и что вы не пожелали удовлетворить подобное любопытство. Возможно, вам не хватает материалов? Я хотела бы показать вам полностью оборудованный магический кабинет, но прежде я должна просить вас о непоколебимом молчании. Если вы не поклянетесь в этом своей честью, я распоряжусь, чтобы вас отвезли в вашу гостиницу». Я дал требуемое обещание и честно сдержал его, сохранив в тайне имя, положение и место жительства этой дамы, в которой я вскоре признал посвященную, хоть и не наивысшей, но весьма высокой степени. Мы вели с ней долгие беседы, в которых она неизменно настаивала на том, что для полноты посвящения необходим практический опыт. Она показала мне коллекцию магических облачений и орудий, одолжила мне несколько редких книг, в которых я нуждался, и, одним словом, уговорила меня попытаться провести у нее дома полноценный эксперимент по вызыванию, к которому я готовился на протяжении двадцати одного дня, тщательнейшим образом соблюдая правила, изложенные в тринадцатой главе «Ритуала».